|
|
|
|
Опасное лето ГЛАВА ВОСЬМАЯ, стр. 21 О том, как пишут пьесу Страшно подумать, что было бы, если бы Муми-мама, проснувшись в день летнего солнцестояния, узнала, что Муми-тролль сидит в тюрьме! Или если бы кто-нибудь рассказал Мюмле, что ее младшая сестренка, обмотавшись ангорской шерстью, спит в шалаше из еловых веток, который соорудил Снусмумрик. Ничего этого они не знали, и им оставалось только надеяться на лучшее. Ведь на долю семейства муми-троллей выпадало приключений куда больше, чем на долю любой другой семьи, и разве все не кончалось благополучно?! -- Малышка Мю привыкла сама заботиться о себе. Я больше беспокоюсь о том, кто ненароком окажется рядом с ней, -- сказала Мгомла. Муми-мама выглянула из окна. Шел дождь. "Только бы они не простудились", -- подумала она и осторожно уселась на кровать. Она была вынуждена проявлять осторожность. После того как они сели на мель, пол перекосило, и Муми-папе пришлось прибить мебель к полу гвоздями. Хуже всего приходилось им во время еды, потому что тарелки то и дело скатывались на пол, а когда папа пытался крепко прибить их гвоздями, они раскалывались. У всех было такое чувство, будто они постоянно занимаются альпинизмом и поднимаются в горы, так как они ступали одной ногой чуть выше, а другой -- чуть ниже. Муми-папа стал опасаться, что их ноги начнут расти неодинаково. (Правда, Хомса считал, что если ходить немного в противоположном направлении, то ноги выровняются.) Эмма, как обычно, подметала пол. Она с трудом карабкалась наверх, подталкивая перед собой мусор. На полпути мусор снова скатывался вниз, и ей приходилось все начинать сначала. -- Разве не лучше мести в другую сторону? -- осторожно предложил Муми-папа. -- Здесь я никому не позволю меня учить, как мести, -- возмутилась Эмма. -- Я так мету сцену с тех пор, как вышла замуж за маэстро Филифьонка, и так буду мести, пока не умру. -- А где же сейчас твой муж, Эмма? -- спросила Муми-мама. -- Он умер, -- с достоинством ответила Эмма. -- Ему на голову упал железный занавес, и им обоим пришел конец. -- О, бедная, бедная Эмма! -- воскликнула мама. Эмма порылась в кармане и вытащила пожелтевшую фотографию. -- Вот как выглядел Филифьонк в молодости, -- сказала она. Муми-мама взглянула на фотографию. Маэстро Филифьонк стоял на фоне картины с изображенными на ней пальмами. На его физиономии выделялись огромные усы, а рядом с ним примостился кто-то ужасно озабоченный, с маленьким колпачком на голове. -- Какой представительный! -- воскликнула Муми-мама. -- И картину за его спиной я узнаю. -- Это задняя кулиса для "Клеопатры", -- холодно заметила Эмма. -- Эту молодую даму зовут Клеопатра? -- спросила мама. Эмма схватилась за голову. -- "Клеопатра" -- это название пьесы, -- устало пояснила она. -- А молодая дама рядом с ним -- это дочь его сводной сестры Филифьонка. Удивительно несимпатичная племянница. Она присылает нам каждый год открытки с приглашением на праздник летнего солнцестояния, но я не утруждаю себя ответами. Вероятно, ей просто хочется пристроиться в театр. -- И вы ее не пускаете? -- с упреком спросила мама. Эмма даже бросила метлу. -- Сил моих больше нет! -- воскликнула она. -- Вы ничего не знаете о театре, пичегошеньки. Меньше чем ничего. И хватит об этом. -- Не могли бы вы, Эмма, немножко просветить меня? -- робко попросила Мумп-мама. Эмма заколебалась, но затем решила смилостивиться. Она села на краешек постели возле Муми-мамы и сказала: -- Театр -- это не зал и не палуба парохода. Театр -- это самое важное в мире, потому что там показывают, какими все должны быть и какими мечтают быть, -- правда, многим не хватает на это смелости, -- и какие они в жизни. -- Так это же исправительный дом! -- в ужасе воскликнула Муми-мама. Эмма терпеливо покачала головой. Она взяла клочок бумаги и дрожащей лапкой нарисовала театр для Муми-мамы. Она объяснила что к чему и записала, чтобы Муми-мама ничего не забыла. Пока Эмма рисовала, подошли все остальные и окружили ее. -- Вот так было в театре, когда мы ставили "Клеопатру", -- рассказывала Эмма. -- Зрительный зал (а не гостиная) был полон людей, и никто не шелохнулся и слова не вымолвил, пока шла премьера (это значит, что пьесу играют в самый первый раз). Когда зашло солнце, я, как обычно, зажгла огни рампы и три раза стукнула об пол, прежде чем поднялся занавес. Вот так! |
Партнерские программы |
|
|
|
