|
|
|
|
Опасное лето ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ, стр. 30 Снусмумрик отдыхал на веслах, вынув изо рта трубку.Старший из малышей, прятавший подарок за спиной, достал что-то скомканное, неопределенного цвета. -- Это кисет для табака, -- сказал он чуть слышно. -- Мы все понемножку тайно вышивали его! Снусмумрик взял кисет, заглянул в него (это была одна из старых шляпок Филифьонки), потом принюхался. -- Листья малины! -- горделиво крикнул младший. -- Их можно курить по воскресеньям! -- Великолепный кисет! -- одобрительно сказал Снусмумрик. -- И как приятно затянуться таким табачком в воскресенье! Он пожал каждому малышу лапку и поблагодарил. - Я не вышивала! -- крикнула малышка Мю, сидя на шляпе Снусмумрика. -- Но придумала это я! Гребная лодка подплыла к рампе театра, и Мю удивленно наморщила носик. -- Неужели все театры такие? -- спросила она. -- Наверно, -- ответил Снусмумрик, -- когда поднимается занавес, вы должны молчать. И не свалитесь за борт, если на сцене случится что-нибудь страшное. Когда все закончится, похлопайте лапками, так вы покажете, что спектакль вам понравился. Малыши сидели не двигаясь и только таращили глазенки. Снусмумрик с опаской поглядел по сторонам. Никто не смеялся над ним. Все взоры были прикованы к освещенному занавесу. Лишь пожилой хемуль подплыл к ним и сказал: -- Пожалуйста, заплатите за вход. Снусмумрик протянул ему горшочек бобов. -- Это за всех? -- спросил Хемуль и принялся пересчитывать малышей. -- Разве мало? -- спросил обеспокоенный Снусмумрик. -- Я даже верну вам немного обратно, -- сказал Хемуль и отсыпал плошку бобов Снусмумрику. -- Справедливость -- прежде всего! Тут оркестр умолк, и все зааплодировали. Потом все стихло. В полной тишине за занавесом раздались три резких удара об пол. -- Мне страшно! -- запищал самый маленький и схватил Снусмумрика за рукав пиджака. -- Ну-ну, держись за меня, и все обойдется, -- подбодрил его Снусмумрик. -- Видишь, они уже поднимают занавес. Перед бесчисленными зрителями предстал скалистый ландшафт. Справа сидела Мюмла в тюлевой юбочке, и на голове у нее был венок из бумажных цветов. Малышка Мю перегнулась через бортик шляпы и сказала: -- Провалиться мне сквозь землю, если это не моя старушка-сестрица! -- Разве ты в родстве с Мюмлой? -- удивился Снусмумрик. -- Но я же все время болтала о своей сестре, -- сказала Мю с обидой. -- Ты, видно, совсем не слушал меня. Снусмумрик глядел на сцену. Его трубка погасла. Он видел, как слева вышел на сцену Муми-папа и принялся декламировать стихи об уйме всяких родственников и о льве. Тут вдруг малышка Мю спрыгнула на колени к Снусмумрику и возмущенно закричала: -- Почему Муми-папа злиться на мою сестру? Он не смеет ругать мою сестру! -- Тише, тише! Это же пьеса! -- рассеянно ответил Снусмумрик. Он глядел на маленькую толстую дамочку в красном бархате, которая утверждала: она, мол, бесконечно счастлива, -- хотя вид у нее был такой, будто у нее что-то болит. Кто-то, кого он не знал, все время выкрикивал в глубине сцены: "О, роковая ночь!" Снусмумрик еще более удивился, когда увидел, что на сцену выплыла Муми-мама. "Что случилось с семейством муми-троллей? -- подумал он. -- Правда, они всегда что-нибудь придумывали, но это уж слишком! Теперь, чего доброго, выйдет на сцену Муми-тролль и начнет понемножку декламировать". Но Муми-тролль не вышел. Зато на сцену выскочил лев и зарычал. Малыши закричали и чуть не свалились за борт. -- Чушь какая-то, -- сказал Хемуль в полицейской фуражке, сидевший в соседней лодке. -- Это совсем не похоже на ту красивую пьесу, которую я видел в молодости. О принцессе, уснувшей под кустом роз. Я даже не возьму в толк, о чем идет речь. -- Успокойтесь, успокойтесь! -- утихомиривал Снусмумрик своих перепуганных малышей. -- Ведь лев сделан из старого покрывала, которым застилают кровать! Они не верили ему. Они видели, как лев гонялся за Мюмлой по всей сцене. Малышка Мю вопила во всю глотку. -- Спасите мою сестру! -- кричала она. -- Убейте льва! Внезапно в отчаянии она прыгнула на сцену, подбежала ко льву и вонзила свои маленькие остренькие зубки в его заднюю лапу. Лев закричал и развалился пополам. Зрители увидели, как Мюмла подняла малышку Мю и та поцеловала ее в мордочку. И еще заметили, что уже никто больше не декламирует гекзаметром, а все говорят обычно. Против этого, конечно, публика не возражала, потому что наконец поняла, о чем идет речь в пьесе. В ней говорилось о ком-то, кого унесла громадная волна, и о тех страшных приключениях, которые он пережил, прежде чем снова вернулся домой. И теперь все были вне себя от радости и собирались варить кофе. |
Партнерские программы |
|
|
|
