|
|
|
|
Волшебная зима ГЛАВА ПЯТАЯ ОДИНОКИЕ ГОСТИ, стр. 20 На следующей неделе Туу-тикки упрямо сидела подо льдом и удила рыбу. Рядом с ней под зеленоватым ледяным сводом сидели длинной цепочкой гости и удили рыбу. То были гости, которым Хемуль пришелся не по нраву. А в доме семьи муми-троллей мало-помалу собрались все, кому не было дела до Хемуля и кто не в силах был или не смел ему это показать.Ранним утром Хемуль просовывал голову через разбитое стекло и освещал всех факелом. Он обожал жечь факелы и сидеть у костра. Правда, кто же не любит жечь факелы и сидеть у костра, но Хемуль придавал всему этому необычайное значение. 
Гости полюбили долгие беззаботные часы перед обедом, когда мало-помалу занимался день. А они тем временем болтали о том, что им снилось ночью, и прислушивались к тому, как Муми-тролль варит на кухне кофе. Все это портил только Хемуль. Он всегда начинал говорить о том, что воздух в доме спертый, и расписывал, как приятно жить в холодном снегу. Затем он начинал светскую болтовню о том, как можно провести новый наступивший день. Он и в самом деле делал все, чтобы обитателям долины было приятно, и всегда обижался, когда они отказывались развлекаться. Тогда он, похлопывая кого-нибудь по спине, говорил: -- Ну что же! Ничего, скоро поймете: я был прав. А вот малышка Мю, единственная из всех, повсюду следовала за Хемулем по пятам. Он щедро учил ее всему, что знал сам, особенно -- кататься на лыжах. И весь сиял от радости, что она делает такие быстрые успехи. -- Маленькая фрекен, -- говорил Хемуль, -- вы прирожденная лыжница. Скоро вы меня перещеголяете! -- Об этом я только и мечтаю! -- откровенно признавалась малышка Мю. И стоило ей только выучиться хорошенько кататься на лыжах, как она тотчас же исчезла. Она стала кататься на своих, известных только ей, холмах и думать забыла о Хемуле. Как бы там ни было, теперь все больше гостей забиралось под ледяной свод реки удить рыбу, и в конце концов на холме, где Хемуль обычно катался на лыжах, пестрела одна лишь его черно-желтая куртка. Гостям долины не нравилось, когда их втягивали в какие-нибудь новые, утомительные дела. Им больше нравилось сидеть и болтать о том, как было прежде, пока не явилась Ледяная дева и не кончилась еда. Они рассказывали друг другу о том, какой мебелью обставляли они свои дома, и с кем они были в родстве, и с кем дружили, и как ужасно было, когда явилась великая лютая стужа и все переменилось. Они жались ближе к печке и слушали друг друга, пока не наступал наконец их черед рассказывать. Муми-тролль видел, что Хемуль становится все более и более одинок. "Надо сделать так, чтобы он ушел прежде, чем сам это поймет, -- думал Муми-тролль. -- И прежде, чем кончится варенье!" Но не так-то просто было найти повод избавиться от Хемуля, повод, который был бы и надежным и приличным. 
Иногда Хемуль съезжал вниз к морю и пытался выманить пса Юнка из купальни. Но Юнку вовсе не хотелось ходить на лыжах по холмам, не интересовали его и сани, в которые запрягают собак. Ночью он все больше времени проводил под открытым небом и выл на луну, а днем хотел спать и клевал носом. В конце концов Хемуль, отставив лыжные палки в сторону, умоляюще сказал: -- Я ужасно люблю собак. Я всегда мечтал о собственной собаке, которая бы тоже любила меня. Почему ты не хочешь поиграть со мной? -- Да я и сам не знаю, -- пробормотал, краснея, Юнк. И как можно скорей снова шмыгнул в купальню, где так хорошо мечталось о волках. Вот с кем бы ему хотелось поиграть! Какое великое счастье было бы охотиться вместе с волками, следовать за ними повсюду, делать все, что делают они, исполнять все их желания. И мало-помалу он бы одичал и стал таким же вольным, как они. Каждую ночь, когда лунный свет мерцал в ледяных цветах и разводах оконных стекол, Юнк просыпался в купальне и садился, прислушиваясь. И каждую ночь, надвинув шапчонку на уши, он неслышно прокрадывался из купальни на берег. Он всегда шел одной и той же дорогой, пересекал берег, поднимался на горный склон и брел на юг в лес. Он заходил так далеко, что лес редел и он мог заглянуть в глубину Пустынных гор. Там Юнк садился в снег и ждал до тех пор, пока не раздавался волчий вой. Иногда волки были очень далеко, иногда ближе. Но выли они почти каждую ночь. И всякий раз, услышав их, Юнк задирал морду вверх и выл им в ответ. На утренней заре он снова тайком пробирался домой, в купальню, заползал в шкаф и спал. Однажды Туу-тикки, взглянув на него, сказала: -- Так ты никогда их не забудешь. -- А я не желаю их забывать, -- ответил Юнк. -- Потому-то я и хожу туда. 
Довольно странно вела себя самая робкая из всех гостей долины, крошка Саломея, которая и вправду любила Хемуля. Она жила в постоянной надежде еще и еще раз услышать звуки рога. Но, к сожалению, Хемуль был такой огромный и так всегда спешил, что никогда не замечал ее.
|
Партнерские программы |
|
|
|
